Она пришла: лиловая, с полуприкрытыми, почему-то раскосыми, щёлочками
глаз и лицо всё в мелкую сборочку - как у щенка шарпея. Только мама
сразу увидела, какая он красавица - мамы видят сердцем. И молодой, но
мудрый врач - у него у самого уже было двое - доктора видят знанием и
опытом. Он сказал (она в это время судорожно размахивала ручонками,
сжатыми в кулачки - пальцы ещё не разгибались): "Вот скоро сойдут со
спинки чешуйки и волосики отпадут - и будет вообще чудо, а не девочка.
Вон она какая у нас ладненькая!" Доктора звали Андрей Игоревич -
спасибо ему.
Остальные заметили "ладненькую" только через несколько месяцев - тогда
она уже была беленькая, вся в складочках и ямочках.Чёрный пушок с
головы вытерся, и откуда-то вдруг выплыла блондинка, с
васильково-синими, широко распахнутыми глазами - куда только подевался
её монгольский разрез, а ведь зачем-то в своё время явился миру?
Впрочем, никто особо не удивлялся переменам - больше умилялись. Даже
на рынке норовили подсунуть персик-абрикос в подарок - лет этак до
двух с половиной - просто от нахлынувших вдруг добрых чувств. "Люди
смешные", - это она потом стала говорить, когда научилась. Некоторые
из нас воистину чудесные превращения принимают как должное.
"И как чужие дети быстро растут!" - здесь ведь нет искреннего
удивления, только дань принятым формам вежливости. А сама она так и
вообще не особо замечала внешних перемен - когда они происходят с
тобой и постоянно, ты их не ощущаешь. Впрочем, пришло, пришло и время
революции, когда не замечать их стало невозможно: внутри всё
забурлило, вытолкнув наружу нежные холмики, подарив кудрявый островок,
вытянув ноги аж до ушей, изогнув детскую шейку каким-то волшебным
образом - как у лебедя. И попутно принеся всяческие огорчения, отобрав
безупречную матовость кожи - неужели теперь всегда так будет? О ужас!
Нет, не всегда. Революция отбушевала - жизнь телесная вошла в фазу
плато. Если что и менялось - то по чуть-чуть, по капельке. Появилось
внутреннее чувство, что ты властна над собственным телом, что
эксперименты закончились. Если не нравится, как что сложилось - диета,
ботокс, йога, фитнес, бассейн нам помогут! Мы - хозяева своей жизни,
кузнецы своего счастья и облика, всё зависит от нас! С тем, что могло
бы быть и получше, мы сжились, а в целом - вполне себя устраиваем.
Первый раз незваная мысль: всё не так, - пришла к ней, когда она - уже
большая и умная - рожала. Рожала, по врачебным меркам, вполне
благополучно, но вот ощущение, что от неё не зависит ровным счётом
ничего, что она сама себе перестала подчиняться и заработала какая-то
неведомая ей программа, а ей остаётся только ждать и верить - это
ощущение было настолько острым, что запомнилось надолго. Хотя
появление собственного маленького шарпея напрочь стёрло многие
воспоминания о процессе - как и задумано.
Геометрия кривых причудлива, и любое плато непременно кончается. И вот
однажды - без предупреждения - она увидела своё отражение и
вздрогнула, не узнавая: " Это не я! Я не такая - нет!" Этот день она
тоже запомнила - день, когда со стеклянной двери метро ("Не
прислоняться!") на неё посмотрело совсем чужое лицо. "А ведь мир меня
видит именно такой - ну и ну!" Разлад между тем, какой она чувствовала
себя, и этим незнакомым отражением - он постучался в сердце внезапно,
в одночасье. И к нему предстояло привыкнуть, впустив незнакомку внутрь
себя - ведь она уже никуда не денется.
Она стала внимательнее присматриваться к друзьям-ровесникам. Вечно
худая Татьянка, которая всегда гордилась тем, что ест всё подряд и не
толстеет, постепенно перешла на кимоно и выбросила мини, хотя теперь и
отказывалась горестно от пирожных. Пухлая Ольга, наоборот, неудержимо
сбрасывала вес, и по её недоумённому лицу было понятно, что сама она
отношения к этому не имеет - ну то есть никакого. Она вспомнила
Ольгину бабушку времён их общего детства - маленькую худенькую
старушку, похожую на птичку; и ей вдруг очень захотелось увидеть её
старинные девические фото. А у Петьки по всему телу пошли какие-то
коричневатые пятнышки. "Скоро буду как большой-пребольшой черепах!"-
басил пузатый Петька и заливисто смеялся. Он у них самый умный.
Впрочем, ему - мужчина ведь - было чуть полегче: как только на весёлом
лице появились грустные собачьи брыли, он просто взял и отрастил
бороду. "Я тоже хочу себе бороду", - подумала она, хихикнула,
представив картинку, и ей сразу полегчало. Потому что её друзья ничуть
не изменились для неё: что с бородой, что без, она видела и любила
Петьку-Ольгу-Татьянку по-старому, и всё тут. Спасибо, бородатый
Петька, она почувствовала себя совершенно свободной: хоть лети.
Она всегда анализировала - когда что-то было не совсем понятно. И
посидев полчасика в подходящий для этого день, она уяснила для себя
очень простую вещь. Всё, что ни происходит с нами внешне - имеет к нам
истинным очень мало отношения. И уж точно в этом плане почти ничего от
нас не зависит - что в младенчестве, что на заре жизни, что в
отрочестве, что в зрелости. Если нам подчас кажется иначе - это мелкая
гордыня и большая глупость. И то, что эти внешние именения
эмоционально воспринимаются по-разному - это тоже гордыня и глупость.
Они все - чудо свыше, и нет у них знака: ни плюса, ни минуса.
Эти знаки расставляет в головах главная человеческая ошибка (это она
её так назвала): люди в массе своей ощущают жизнь, как прямолинейную
дорогу по отрезку времени лет в 60-80 к типовым свершениям,
достижениям, упадку и забвению. Рождение - детский сад - школа -
пубертат - семья - дети - работа - успех - пенсия - угасание - дети
неблагодарные - кому я теперь нужен - эх, молодость - вот и жизнь
прошла ... Довольно малорадостная и безнадёжная история, расставляющая
всех и всё по ранжиру. Тупиковая дорога в никуда, рождающая вопрос -
зачем? И если история это справедливая, хоть и депрессивная - почему
же тогда столько молодых, здоровых, красивых, статистически успешных в
русле линейного взгляда - и таких несчастливых? Ведь им на своём
участке отрезка - положено быть счастливыми! И почему счастлив
"большой черепах Петька"- со всеми своими больными родственниками,
вечными бытовыми проблемами и финансами, поющими романсы? С собачьими
возрастными брылями, которые он прикрывает бородой, и с круглеющим
пузом?
Нет, жизнь - не линейный отрезок в 70 лет. И мы - мы не просто
существуем на линейном отрезке. И пусть внешнее от нас не зависит, но
есть и то, что истинно и только наше. Ведь кто-то светел и во времена
невзгод, кого-то помнят и после ухода, бывают красивые старики и
встречаются на удивление счастливые, хотя и обделённые не особо
справедливой судьбой, люди.
Она посмотрела вверх, чтобы увидеть Его. И ей показалось, что он
улыбнулся - она всегда знала, что он умеет улыбаться! Он не вдавался в
чудеса земных телесных изменений - это наш удел, человечков. Он
подарил нам чудо, а нам с ним жить, даже тем, кто не видит в нём
ничего чудесного. Но, не вдаваясь в изменения, Он всегда знал, кто
именно на Него смотрит. Ведь у каждого есть свой маленький огонёк,
который мы и несём по жизни, чем бы она ни была: спиралью, зигзагом,
прямой, окружностью, плоскостью Мёбиуса - это не суть важно. По нему и
узнают тебя. Огонёк дарован с приходом каждому, у кого-то он всю жизнь
горит ровно, у кого-то мигает, иные не уследили - и он затух, тогда их
сверху не разглядеть, хотя они могут этого и не заметить сразу. А если
очень стараться - твой маленький огонёк разгорится ярче, чем был; и
станет чуть светлее всем - где бы ты ни был на том пресловутом
отрезке: в начале его, в середине или в самом конце. Для огонька нет
рано-поздно-никогда, он твой на все времена, если убережёшь.
Это она так придумала и решила - для себя. Может, так оно и есть. А
может, она просто сентиментальна от старости и дурости - вон у неё уже
и волосы седеть начали, и на завтра план - покраситься в радикальный
чёрный цвет, вот!
Теги: зулусьи россказни
