Мышь

Сегодня холодно – совсем зима. Ещё нигде не видно блестящих блюдец застывших луж. Но уже повсюду на асфальте – чёрные ледяные лапки, припорошенные белой снежной крупой. Откуда они берутся: такие красивые,  будто нарисованные особой тушью – тонкой кисточкой или пером? Когда я их вижу, мне очень хочется сесть на корточки и рассмотреть их поподробнее, чтобы понять что-то важное. Но неудобно.

В  тот день было совсем по-другому морозно –  ещё по-осеннему. И небо было синее-синее, и солнце светило ярко. И на деревьях ещё держались праздничные осенние листья. Такие дни – редкость, поэтому я и запомнила.

Мы шли рядышком и разговаривали. Вот о чём – совсем не помню, хотя и пыталась восстановить. Да это и неважно, наверное. Главное – шли, болтали, машинально обходя лужи и лавируя между машинами, заполонившими наш двор. Парковки в Москве для всех – утопия. Две машины стояли почти впритирку, а нам надо было как раз туда, за них – ведь шли мы на мост, на наш пешеходный мост Багратион. Синяя башня-вход маячила впереди. Одна из машин была красная.

Ну – мы бочком и протиснулись, не прерывая разговора и глядя себе под ноги. И вдруг – ааа! Так разом, на одной ноте и закричали, - будто многие часы репетировали, чтобы попасть в унисон, начать и оборвать звук точно-точно вместе. Разом вскинули руки вверх – в едином жесте. Странном:  ладони вперёд, раскрытые, с чуть скрюченными пальцами, почти вертикально растопыренными – то ли защищаешься, то ли готовишься напасть. Странном вдвойне, потому что одном для обеих, вскинувших руки одновременно – как по команде и попавших точь-в-точь на одну высоту: ладошка в ладошку . И так же, как по команде, скакнули вверх глаза, и – одни в другие, как в зеркало. Зелёные, за дымчатой защитой очков – в голубые,  открытые миру, круглые как плошки. И при этом – с таким пугающе одинаковым выражением неожиданного испуга, брезгливости и досады на испорченную радость этого расслабленного дня, что затуманилась сама причина всех этих манёвров, стала малозначительной. А причина была проста – за машинами, как раз по ходу следования, лежала себе на асфальте маленькая раздавленная мышь, во всех деталях являвшая себя и собственные внутренности миру в этот солнечный светлый день.

Люди, они такие разные, и это здорово. Но бывает иногда, что вот случится чудо – и найдётся человек, который чувствует мир так же, как ты. И так же реагирует - пусть не всегда, но точь-в-точь. Неважно, кто это – друг, любимый мужчина, твоя или чужая бабушка, ребёнок. Если такое вдруг приключится – узнАешь. Потому что большинство живёт без этого и даже приблизительное сходство и сродство считает большой удачей. Наверное, так и есть. Потому что, такая идентичность – не только счастье, это ещё и тяжкий груз. Она даёт такое мощное ощущение восторга и полёта, многократно увеличивая радость восприятия мира, что делается страшно. Сегодня – страшно и понимаешь: ты тут не при чём, это просто такой подарок Бога. А завтра – начинаешь искать этого в других людях, снова и снова. Не находишь – и грустишь всё сильнее. Высокая планка – в ней всегда опасность. Эта где-то высоко в небе затерявшаяся планка всю жизнь заставляет искать несбыточное. То, что не найти самому, что ничем не заслужишь, не вымолишь, не получишь за свою мудрость, доброту, чистоту и веру. За любовь. Это просто – Дар, и даётся он беспристрастным сеятелем: на кого выпадет. Да ещё и не всякое дарованное зерно прорастает. Такие дела - вот вам и мышь.